Сон в летнюю ночь

 

Теплым июньским утром мы пили кофе на летней веранде московского кафе и планировали предстоящую экспедицию. До августа 2017 года было еще далеко, но если  рассчитываешь собрать международную команду для поездки за редкими минеральными видами на крайний север России, а конкретно на Кольский полуостров, то начинать позже значило бы зарубить затею на корню. Сама идея такой авантюры родилась после одной из крупных Европейских конференций. Выяснилось, что образцы с привязкой «Kola peninsula» видели многие, но мало кто из иностранных любителей бывал в этих удивительных местах, хотя расположены они в Европе и не так-то уж труднодоступны. Несколько знакомых высказали желание съездить. Мы подумали — почему бы и нет?

Необходимо было всем рассказать о том, что собирается группа для такого замечательного мероприятия. К счастью, здесь нам на помощь пришли наши друзья из «Минералогического альманаха» и Mindat.org , предложив написать статью с анонсом предстоящей поездки.

На веранде нас было двое — главный организатор и идейный вдохновитель всей затеи Дима и я в роли штатного криейтора. Обязанности, которые включает в себя эта пока еще диковинная должность, достаточно размыты: от создания текстов и  баннеров до ведения деловой переписки на разных языках, ведь технически это тоже творческий процесс. 

Итак, анонс предстояло писать мне, причем быстро, чтобы успеть в следующий номер журнала. А у меня как раз случился сбой программы — доступные форматы текстов включали в себя «отчет о поездке», «краткая аннотация», «физико-географический очерк», «краткая геологическая история». «Развернутого анонса» не наблюдалось. Что писать, как писать, для кого — было решительно непонятно.

Обычно в непонятных ситуациях следует ложиться спать, но в данном случае это был плохой вариант. Не ожидая никакого особенного результата, мы решили просто попытаться вообразить, какой могла бы быть наша экспедиция. Попытаться написать отчет о том, чего еще не произошло — вдруг поможет. Помогло.

 

День первый. Команда в сборе.

Мы отправляемся за сокровищами. В буквальном смысле. Поездка, на организацию которой было потрачено столько сил и времени, стала реальностью. Международная группа коллекционеров, любовно собранная по европейским и американским шоу и почтовым рассылкам, отправляется на Кольский полуостров. Любой, кто когда-либо радовался свежеприобретенному либетениту или самолично найденному кеноплюмбомикролиту,  догадывается, что по богатству минеральных видов и качеству образцов с Кольским могут соперничать лишь пара-тройка мест на всей планете. Как подсказывает Mindat.org,  тут теоретически можно собрать 864 разных минерала, а 264 из них, то есть более чем четверть, найдены впервые именно на Кольском. Но что самое приятное — редкие минералы здесь очень плотно сконцентрированы на относительно небольших площадях,  и процесс их поиска захватывающе интересен. 

 

Астрофиллит

 

Нормандит

Лампрофиллит+виллиомит.Юкспор гора, Хибины

 

Виллиомит. 

 

Нас собралось семнадцать человек — одна семья из Аризоны, другая из Великобритании, еще пара суровых бородатых коллекционеров из Калифорнии и Техаса, трое друзей из Мюнхена, двое из Варшавы и еще один из Словении. Я даже проспорил 10 долларов, поставив на то, что к нам никто не приедет из Соединенного Королевства…

Мы встречались утром, на станции метро «Воробьевы горы», расположенной над рекой и больше похожей на выставочную галерею, нежели на объект системы общественного транспорта. Невыспавшиеся  по разным причинам, но настроенные на что-то невероятно замечательное,  мы решили начать по плану: первым пунктом был музей Землеведения МГУ До музея, расположенного на последних этажах главной высотки,  идти было минут двадцать, причем по замечательному парку с живописными прудами и мостиками.

Музей, как, впрочем, и последние этажи МГУ, широко известны тем, что туда чертовски сложно попасть, если у тебя нет правильных знакомых. Порой забавно наблюдать, как на проходной университета очаровательные девушки различной национальности пытаются объяснить охранникам, что они не замышляют ничего плохого и просто хотят посмотреть. Однако у стражей ворот приказ никого не пускать, знают они только русский и девушки уходят непонятыми. Нам же повезло — нашими правильными знакомыми были мы сами. Вдоволь насмотревшись на чучело лесной кошки (которая выглядит так, будто увидела привидение) и забив карты памяти Москвой с высоты полета сокола, мы спустились на двадцать восемь этажей ниже, с небес на землю, и выдвинулись в финальный пункт первого дня, в ММФ.

Расшифровывается эта аббревиатура как Минералогический Музей имени А. Е. Ферсмана.   Сам музей  - место невероятное, в нем живет магия приключений и большой науки.  Здесь нам — трем несчастным организаторам — предстояло познакомить всю честную компанию с техникой безопасности, предполагаемыми минеральными видами (а лучше места для подобного инструктажа и не придумаешь — ведь образцы там ровно те, что нам хотелось бы найти) и основными российскими деликатесами, пребывающими как в твердом, так и в жидком фазовом состояниях. В общем — предстояло приятно и продуктивно провести время.

Когда у детей, пришедших на экскурсию, спрашиваешь «На что похож минералогический музей?» - они отвечают что-то вроде: «На дворец», «На собор», «На бальный зал», и это не так далеко от истины. Спрятанный за каскадом мостов и листвой Нескучного сада, расположенный в историческом манеже  с фантастическим дворцовым интерьером, этот музей – именно то место, которое необходимо посетить любителю минералов, впервые попавшему в Россию.

Во время общей экскурсии всех очень вдохновила история, которую наш гид рассказал перед полуметровым хибинским натролитом. Говорят, что этот кристалл  был найден вместе с десятком других, поменьше, лежащими на выветрелой поверхности жилы, и  разложенными строго по размеру. Вот бы нам так.

Взрослые весело общались в зале и обменивались привезенными образцами, а дети, после наших историй, спорили между витрин о том, кто же найдет самый большой кристалл флогопита в Ковдоре.

Начало нам понравилось.

 

День второй: на север через северо-запад

Первой точкой в нашем рабочем графике был город с говорящим названием Апатиты. Добираться до него решили из Мурманска, предполагая потратить не более пары часов на осмотр столицы полуострова. Но получилось не совсем так. В Мурманске мы отправились к Морскому вокзалу, надеясь плотно пообедать и взглянуть на легендарный атомный ледокол «Ленин», превращенный в музей. В свое время этот ледокол был гордостью всего Советского Союза, а его черно-желтый силуэт украшал бесчисленные марки и открытки. На набережной нас поджидал восхитительно уютный ресторанчик со свежевыловленными морскими деликатесами, после посещения которого наша команда дружно отправилась осматривать ветерана ледокольного флота и заглушенный атомный реактор в его недрах. Хоть нам и не повезло с погодой, которая была однозначно  охарактеризована как «50 оттенков серого» (ну или 256, как справедливо подмечали переобщавшиеся с аналитической техникой), из Мурманска мы выехали лишь вечером, проведя в этом городе замечательный день, а не жалкие пару часиков, как планировали.

Три часа до Апатитов в автобусе пролетели незаметно. Наши товарищи примкнули к окнам с фотоаппаратами, снимая доцветающую тундру — весна в этом году была поздняя - дети резались в настольную игру, заботливо захваченную с собой их родителями, мы же пытались решить пару возникших организационных проблем. С одной стороны — нам везло, комаров не было, погоду обещали сносную — с начала дня еще даже дождика не было, с другой — только что позвонили из гостиницы Ковдора где мы забронировали номера и сообщили, что прибывает районный депутат со свитой и «очень извиняемся, но вы же понимаете...». Понимать решительно не хотелось, и надо было придумывать выход. Два часа крепких выражений (русский знали, что хорошо, только три гида и водитель, а ему не привыкать, его не жалко) и обзвона друзей дали результаты: теперь в Ковдоре нас ждал уютный гостевой домик с камином и речкой в паре шагов. Что странно — получалось дешевле.  Мы впервые были действительно благодарны местным политикам.

Городок Апатиты начинает свою историю с 1916 года, когда в этом месте появилась железнодорожная станция Белый. Горнодобывающим городом Апатиты стали лишь в середине прошлого столетия  после открытия А.Н. Лабунцовым в 1923 году  проявлений апатита на горе Расвумчорр и, чуть позже, полноценных месторождений на горах Юкспор и Кукисвумчорр в конце двадцатых годов. Все эти топонимы находятся в пределах Хибинского щелочного массива, обычно называемого просто Хибинами. Хибины — кольцевой массив, сложенный щелочными магматическими породами с уникальной минерализацией.

 

Щелочной пегматит

 

Впервые геологию Хибин описал Вильгельм Рамзай, руководивший экспедициями в этих местах на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. В честь этих замечательных минералогов позже были названы несколько минеральных видов: лабунцовит (-Fe, -Mg, -Mn),

 

Лабунцовит

который мы очень надеялись обнаружить в Ковдоре, и лоренцинит, больше известный в России как рамзаит.

Список на mindat.org насчитывает 514 минеральных видов в пределах массива, из них 119 были впервые обнаружены именно здесь. Открытые преимущественно советскими и российскими минералогами и названные в честь друзей и коллег, большая часть названий местных минералов здесь не только звучат как русские фамилии, но и радуют зарубежного коллекционера буквосочетаниями, сложными для произношения. Из окна автобуса мы разглядывали каменистые осыпи и думали, что в каждом из этих невзрачных серых булыжников могут прятаться  расцветаевиты, эвеслогиты и ершовиты, и совсем скоро они могут стать нашими.

Кто-то из знакомых завсегдатаев здешних краев рассказал, что в Апатитах потрясающий ботанический сад, самый северный в России, в котором разводят морозоустойчивые растения. Растения особенные - они не сходят с ума из-за полярных дней и ночей и могут успешно цвести на клумбах городов Заполярья. Единогласно было решено заглянуть и туда, ведь ближайшие пару недель нам предстояло смотреть преимущественно на каменистые склоны, осыпи и карьеры, где основной цвет все тот же серый. Пока мы шли по экологической тропе и слушали рассказы гида об особенностях местного климата, меня не покидала мысль, что приехали мы сюда как раз в полярный день. И темноты - единственной силы, способной заставить любителей минералов, охваченных золотой лихорадкой, свернуть поиски идеального кристалла — пока не ожидается. 

 

День третий. Кировский рудник

 

 

Погода была к нам благосклонна настолько, что это вызывало подозрения. На небе не было видно даже признаков приближающегося дождя, хотя в этих местах он либо уже идет, либо сейчас начнется. Свежий, ароматный ветер сдувал оставшихся одиноких комаров и единственное, что стояло между нами и отвалами Кировского рудника — непроходимые заросли брусники. Но даже брусника не могла нас остановить, хотя и порядком замедляла движение.

История Кировского апатитового рудника начинается в 1920 году, когда экспедиция Академии Наук во главе с А. Е. Ферсманом обнаружила здесь богатые залежи апатитовой руды — фосфатов, необходимых активно развивающейся промышленности страны. Первые 1.5 тысячи тонн руды были добыты в 1929 году. Со временем рудник расширялся, углублялся, на данный момент протяженность подземных горных выработок превосходит 300 км. Внутрь, конечно же не пускают, если у вас нет хороших знакомых. Тут-то у нас их не было, а вот покопаться на отвалах — всегда пожалуйста, главное - быть осторожным.

 

 

Найти на этом поле чудес можно все, что душа пожелает. Глыбы с эвдиалитом - «кровью саамов», как его называют коренные жители и особо романтичные минералоги, валяются уже на подходах к Кукисвумчорру, правда, образцы из них получаются посредственные — слишком уж выветрелые породы.

 

Эвдиалит

 

Виллиомит

 

Никто из взрослых даже не попытался ничего отобрать, а вот дети достали молотки буквально сразу после выхода из автобуса и кололи все, что попадалось по пути, даже если это были куски кирпичей и обломки бетона с торчащей из них арматурой.

Про эвдиалит рассказывают романтическую легенду, которую пересказал еще Ферсман в своих знаменитых «Воспоминаниях о камне»: много лет назад на землю свободных и гордых саамов пришли закованные в броню шведские рыцари, желая поработить их землю. Саамы бились храбро, но много их полегло на просторах тундр. Кровь павших воинов превратилась в камень, навеки сохранив их подвиг.

Оригинал легенды хорош, но немного не отвечает стандарту. Я бы добавил еще местное божество и красивую девушку, чтобы колорит соблюсти. Моя версия:

На крайнем севере, где сталь моря сливается с серебром облаков, давая начало бескрайней тундре, жило племя вольных охотников оленеводов-саамов. Не было в том племени воина сильнее и статнее, чем Мандаш, о котором говорили, что он обгонял молодого оленя, и девы грациознее красавицы Айно. Хорош был Мандаш, да горда была Айно — отвергая раз за разом его сватовство. Но в один из снежных дней показались на горизонте огни да черные полосы дыма — то шли шведские рыцари, желая поработить саамов и забрать землю их предков. Взял Мандаш свой верный лук, поклонился Айно и ушел на запад с другими воинами союза племен. Взглянула Айно им вслед и поняла, что всем сердцем любит Мандаша и жизни без него не мыслит. Сорвалась она с места и побежала было за своим возлюбленным, но тут разразился страшный буран и не смогла она догнать его. День прошел, два, дюжина — вернулись мужчины с победой, но горька была она — каждый второй погиб или был искалечен шведскими мечами. Безуспешно искала Айно своего милого — он остался лежать в тундре. Хоть и пронзил он стрелой шею шведского ярла, но не смог уйти живым, слишком близко к шведам подошел он. Невыносимая боль и тоска охватила девушку, взошла она на гору и плача стала молить духов тундры воссоединить её с возлюбленным. И услышаны были её мольбы. Дух убил девушку, превратил её тело в сейд, что и сейчас возвышается на скале над Умбозером, кровь Мандаша и всех павших в той битве обратил он в камень эвдиалит, а слезы Айно стали сапфирами, что и ныне иногда встречаются горным путникам.

Чем хороша легенда: присутствуют не только парень, девушка, злые кто-то и местные духи, но и объясняется не одно, а пара минералогических проявлений.

Но чтобы объяснить все найденное даже нашей скромной группой, потребуется несколько томов подобных легенд: кроме насыщенно-малиновых эвдиалитов с эгирином, клиновидных кристаллов титанита, цвета дубовой коры, а также маслянисто-желтого мозандрита мы обнаружили что-то похожее на ферсманит, виноградовит и дельхайелит. Чаще всего, конечно, попадался сахаровидный апатит, стремящийся развалиться прямо в руках в беловато-зеленый сахарный песок. Один из наших американских гостей умудрился сначала потерять зубило между глыбами, а потом, пытаясь все же найти свой ценный инструмент хорошо известной желто-синей марки, наткнулся на кусок сахаровидного апатита с отличными, насыщенно- малиновыми хорошо ограненными эвдиалитами. Ну, хорошо огранены они были у нас в фантазиях, на деле почти ничего было не видно - так, мечты-мечты - и мы еле уговорили Джеймса не препарировать его на месте, чтобы эти мечты не разрушать.

 

День четвертый: холодная-холодная Африканда

На следующее утро мы выехали из Апатитов в Африканду. Имя поселка странным образом не соответствует местности. О том, как появилось это название, замечательно написал А. Е. Ферсман в «Воспоминаниях о Камне»: «Геохимики нашли около самого разъезда № 68 замечательное месторождение. Они говорят, что здесь открыты мировые руды титана, сотни миллионов тонн на одной маленькой горушке. Ну, значит, будут строить завод, фабрику, поселок.

Даже неловко: мировые руды, а разъезд просто номер 68. Так думает старый железнодорожник. "Надо переименовать. Да опять эти минералоги будут смеяться, назовешь их словом, а они тебя этим словом! Не знаю. Да и жарко сегодня, не до крестин. Пойти бы выкупаться в Имандре, а то невмоготу.  Тут еще пристал диспетчер: поезжай в Охтоканду, принимай какой-то барак, кляузное дело, и в такую жару! Ну, прости Африка, Африканда какая-то!"

Разъезд был назван Африкандой, и по всему миру на сотнях языков, во всех минералогиях, во всех музеях стояло отныне гордое слово – «Африканда, Кольский п-ов, СССР.»

Собственно минералогическое сердце Африканды - это тоже ультраосновной кольцевой массив, который известен коллекционерам замечательными кубооктаэдрическими перовскитами и различными титановыми гранатами, вроде шорломита. К счастью, и того и другого на карьере оставалось в избытке — все ходили носом вниз и то и дело относили к машине коробочки с кристаллами. Потом выкидывали кристаллы похуже и заменяли их на те, что поэстетичнее, иногда повторяя этот процесс несколько раз. Новоприбывших кандидатов в коллекции также проверяли на магнитность, уж больно местные перовскиты и титаномагнетиты иногда похожи.

 

 

На карьер к нам заглянул военный патруль  — поселок маленький, рядом воинская часть, наше появление не прошло незамеченным. Проверка документов прошла без эксцессов, количество спиртного уменьшилось еще на две бутылки (мы особо не переживали, ведь брали его именно в качестве местной валюты), а будущие фотоархивы наших заграничных гостей пополнились снимками с улыбающимися российскими стражами порядка на фоне служебного УАЗика.

Ближе к вечеру уставшие и удовлетворенные сборами прошедшего дня мы отбыли в Ковдор. Дорога проходила мимо Кольской АЭС, и сложно было не остановиться, чтобы сделать пару снимков — все же российская экзотика. Вдруг откуда-то нарисовался подвыпивший дед в шапке ушанке и с пробитой гитарой, размалеванной чем-то похожим на детскую гуашь под дальтоническую хохлому и начал издавать звуки, странным образом напоминавшие гимн России и велосипедный звонок одновременно. «Фото — хандред рубль!» - объявил дед. Не успели мы с Димой сориентироваться, а наши друзья из Штатов уже сунули ему в руку сотню и начали фотографироваться с ним на фоне труб атомной электростанции. Я сходил в машину и вынес бутылку водки, чтобы нейтрализовать отвлекающий фактор.

Получив бутылку, местная достопримечательность испарилась, оставив от себя только стойкий запах одеколона «Тайга».

Через час не очень ровной дороги наш небольшой караван въехал в город.

 

Долгие дни с пятого по восьмой: Ковдор

 

 

Вечером четвертого дня мы добрались в главный пункт путешествия —  Ковдора - и уютно устроились в домике у камина. За окном лило, внутри было тепло и сухо, мы болтали, перебирали образцы и продумывали, что бы такого предпринять, если дождь к утру не закончится.

Раньше Ковдор входил в пограничную зону и попасть в него, особенно иностранцам, было далеко не просто. Потом, после  того, как несколько лет назад сюда дошли вести об окончании холодной войны, погранзаставу демонтировали и перестали контролировать личности приезжающих и отъезжающих. Теперь это самый обычный горнодобывающий город, живущий за счет добычи магнетита, бадделеитового концентрата и апатита. Любопытно, что на данный момент железорудный карьер подходит почти вплотную к жилым домам, технология разработки становится опасной и компания склоняется к тому, что дешевле будет переселить и снести половину города, чем закладывать подземные выработки под огромные грузовики. Но пока в Ковдоре все относительно спокойно, за исключением регулярных взрывов, один из которых мы надеялись застать.

 

 

Ковдорский кольцевой ультраосновный массив представляет собой многофазную интрузию с более поздними штокверками карбонатитов, к которым и приурочены месторождения бадделеита и магнетита. Открыты они были в 1933 году, а в 1962 началась полномасштабная промышленная разработка, в начале только на магнетитовый концентрат. Сейчас же наиболее важным сырьем, которое позволяет предприятию держаться на плаву даже в самые сильные финансовые штормы, является бадделеитовый концентрат.

При разведке месторождения вермикулита в 1960-ом году было открыто флогопитовое месторождение. За прошедшие пять с лишним десятков лет разрабатывающая его компания успела вырыть огромный карьер и обанкротиться. Летом 2016 были отключены насосы, откачивавшие воду из флогопитового карьера, и он медленно начал превращаться во флогопитовое озеро. Вермикулит во время тех работ все же в итоге нашли и заложили на него карьер. Мы заглянули на него ненадолго, просто ради того, чтобы развести небольшой костер и посмотреть как плоские фрагменты кристаллов вермикулита в его пламени раскрываются в длинные пенистые «гармошки».

Дождь к утру таки не закончился, пришлось начать с резервного варианта и быстро передоговориться о дне экскурсии на горно-обогатительный комбинат. Комбинат был большой и громкий. На подъезде к нему все было усеяно металлическими шарами, размером с бильярдный, как нам объяснили позже — от дробилки. К зданиям непрерывно подъезжали БеАЗзы с колесами под три метра, сбрасывли груз и отправляясь за новым. Внутри фабрики нас ждали огромные грохочущие установки,  на фоне которых люди просто терялись, а глыбы размером с небольшой автомобиль превращались в их недрах в аккуратные мелкие кусочки размером в полтора сантиметра. В соседнем зале происходило обогащение апатитовых руд флотацией, и стально-серая пена в огромных чанах смотрелась как кипящий холодный металл.

 

 

 

 

 

На обратном пути мы заглянули к главному геологу за голубовато-зеленым штаффелитом, разновидностью фторапатита.  Я до последнего не верил историям о том, что ему удалось собрать действительно все образцы этого типа. Для проверки я  даже вылез под проливной дождь поискать — но видимо истории не врут, не нашел ни единого кусочка, цвет которого хоть немного бы отличался от белого разной степени грязности.

 

Штаффелит

 

Так или иначе, несмотря на погоду,  день оказался очень продуктивным на образцы — на предприятии удалось обнаружить куски, в которых просматривался бадделеит, а штаффелит был успешно добыт у главного геолога, наряду с  еще парой-тройкой неплохих образцов.

К утру следующего дня дождь прекратился, и мы выбрались на отвалы железорудного карьера. Они были огроменные, метров 50 в высоту, а то и больше, и работать приходилось довольно осторожно — сверху подъезжали самосвалы, регулярно устраивая камнепады в 600-700 метрах от нас. Безопасно, но все же. Группа расползлась как стайка ящериц по камням, десяток одновременно стучащих молотков звучал как маленький оркестр — все били по разным породам и звуки получались разной тональности. Охота была в самом разгаре, да и как тут устоять — 175 минеральных видов, 21 из которых были описаны именно здесь, а 6 и вовсе являются эндемиками - ковдорскит, гирвасит, римкорольгит, красновит, стронциовитлокит и ёнаит.

Часа в два мы сделали перерыв на обед и осмотр находок. Глаза горели, возбужденная речь звучала сразу на трех языках, жестикуляция тоже не отставала — размеры кристаллов, которые «в самый важный момент раскололись, я почти его достал» впечатляли. Но и то, что выжило под нашими молотками, радовало глаз. Несколько образцов с голубоватыми поблескивающими гранями ковдорскитами, рыжие скопления продолговатых лабунцовитов, глыбы магнетита в несколько килограммов весом и куча отдельных кристаллов, рассыпчатые оливины по пять-шесть сантиметров. Минералогическая золотая лихорадка охватила нас и мы таскали булыжники с места на место, перебрасываясь подколками относительно размера образцов. А заката не было… Так что в определенный момент я объявил ночь в ручном режиме.

Грязные, довольные и нагруженные камнями так, будто ограбили небольшой провинциальный музей, мы шли к домику, мечтая о бане. Как же хорошо, что она была. Лучшего завершения удачной охоты сложно и представить.

А в небе над головами шел метеоритный дождь, и горела нежная голубовато-зеленая шелковая вуаль северного сияния. Хорошо в августе за полярным кругом, что и говорить, где еще вот так посидишь.

Утром никто не встал к завтраку. У части болели мышцы, у другой голова, а кто-то банально не любил манку, хоть я и приготовил ее с яблоком и корицей и без комочков. На флогопитовый карьер добрались только к полудню, и происходящее меньше всего напоминало минералогическую вылазку — день был жаркий и несколько человек сразу же полезли купаться. Дети схватили по полуметровому листу флогопита в каждую руку и бегали, изображая самолетики. Один из гидов вдохновенно пытался что-то рассказать про удивительную кристаллохимию редчайшего тетраферрифлогопита, но его игнорировали. Интересующиеся систематикой насобирали кусочки, которые напоминали аквалит, голышевит и глаголевит, остальные подобрали по несколько оливинов и слюды подходящего размера.

Вечером мы жарили шашлыки, паковали и препарировали находки и наслаждались моментом. Коробки под образцы кончились.

 

День девятый: заповедные дали

К сожалению, пришло время попрощаться с частью членов команды и собранными образцами. Мы посадили детей и их родителей на поезд, забросили коробки со сборами в транспортное агентство и стали готовиться к «дикой» части нашей вылазки. Дальше была опциональная часть путешествия — для тех, кто любит настоящий российский минералогический экстрим: с палатками, кострами, рыбалкой и купанием в ледяных озерах.

Закупив провизию и собрав новых картонных коробок по задним дворам магазинов, мы выдвинулись на Хетоламбину и Хит-Остров.

Давным-давно, в двадцатых годах прошлого века Хетоламбина была процветающим центром добычи мусковита для нужд промышленности СССР. К 70-ым годам она стала крупнейшим поставщиком этой слюды в стране. О стратегической важности этих рудников говорит следующий факт: даже сейчас в российских танках используются слюдяные детали, что уж говорить о сороковых-пятидесятых, когда слюда была неотъемлемым компонентом радиоламп. Сейчас же поселок почти заброшен, а вокруг него живописные затопленные горные выработки.

 

 

Дороги сюда прокладывались лет сто назад, и с тех пор за их состоянием, судя по всему, никто не следил. В любом случае, после хорошей качки мы прибыли в Хетоламбину. Раньше здесь жили более полутора тысяч человек, сейчас же осталось несколько десятков, так что пейзажи нас окружали откровенно постапокалиптические, будто здесь пару лет назад закончились военные действия — трубы сгоревших домов, крупные покореженные фрагменты металлических каркасов. Но нам был нужен не металлолом, а пегматиты. В окрестностях Хетоламбины отличный беломорит — светло-розовый иризирующий полевой шпат. Один из подобных кусочков с этого проявления даже побывал в космосе на шаттле «Атлантис» в 1995 году.

Нашли мы его достаточно быстро. Гораздо более спортивным мероприятием был поиск урановых минералов, однако он не увенчался успехом. Радиометр был до огорчения спокоен. Может, это и к лучшему.

Мы поставили лагерь и отправились на рыбалку на озеро.  Вечер был безветренный, небо чистое, а комары и мошка, кажется, улетели на летний отпуск в более населенные места.

Утром, побродив еще немного по отвалам шахт, наша небольшая группа перебросилась на Хит-Остров.

 Известный во всем мире своими корундами уже более сорока лет, он до сих пор не утратил своей привлекательности для минералогов-любителей. Да, в свое время материала с этой точки было добыто с излишком, здесь есть даже небольшой карьер 5х15 метров, но так ли много в мире мест с хорошим коллекционным корундом? И потому особенно хотелось не обычную бочечку в 3 сантиметра, а что-нибудь трофейное — сантиметров в 5-6. Удача улыбнулась, причем мне — у самой воды в глыбе, скатившейся с какой-то из выработок, сидел тот самый кристалл. Получилось даже сколоть окружавшую породу, не повредив грани. Остальные участники тоже не теряли времени зря — рядками лежали полупрозрачные кристаллы кианита цвета индиго, а рядом с ними приятные кучки небольших аккуратных корундов.

В этих местах мы провели пару дней —разъезжая по множеству заброшенных шахт и мелких проявлений и купаясь в озерах и затопленных карьерах.

 

Девятый&Десятый: полярный экспресс

В большой мир возвращались из Кандалакши, где нас ожидала роскошная фирменная «Арктика», купе и вагон-ресторан. Настоящая ресторанная кухня поздно вечером, да еще и в середине тундры после пары недель походной и столовской еды была гастрономическим праздником. Мы пировали, отмечая успешное завершение предприятия и делились особенно запомнившимися моментами прошедшего приключения.

Я выглянул в иллюминатор, там маячили небольшие астероиды, преимущественно каменные. До следующего планетоида со значимыми запасами платины было еще около двадцати парсеков, лететь приходилось аккуратно, и по моим подсчетам «Арктике» предстояло маневрировать еще пару-тройку часов до выхода из астероидного поля…»

 

- Эй, ты вообще о чем? - вернул меня в реальность голос Димы, - Мы с тобой поездку продумываем, а не фантастику пишем!

 

- Ой, да ладно, можно и пофантазировать немного, все равно уже все ясно. Вроде получилось достаточно гармонично, все твои пожелания учел… Единственное, что не смог найти какие на Ковдорском ГОКе магнитные сепараторы — про них не стал придумывать.

 

- Ладно, обойдемся без них.

 

- Дим, я  чувствую разочарование, что все эти прекрасные образцы, которые мы с тобой только что нашли - выдуманные.

 

- Ага, как во сне: наберешь музейных образцов, просыпаешься и понимаешь, что нет, не правда. Обидно.

 

- Как-то ты все же слишком увлекаешься. Ну ладно, не плачь, найдешь еще, в конце-то концов, мы же туда поедем скоро точки перепроверять. А потом еще раз, уже с группой. Кстати, мои десять долларов давай сюда…»

 

Но все же поездка еще впереди, даже если в наших головах она уже успешно произошла. И мы с нетерпением ждем августа 2017 года, когда мы встретимся недалеко от Московского Университета и отправимся в приключение.

Детальный план поездки с подробным описанием маршрута, а также стоимость, точные даты и дополнительную информацию вы можете найти на сайте ….

 

Стенструпин-(Ce). Жила Юбилейная Рудник Карнасутр

 

уссингит (белый), микроклин (оранж ), серандит,(черный), сенструпин. Пегматит Шкатулка

 

Уссингит, серандит, умбозерит. Жила Шкатулка р-к Умбозерский, Ловозеро 

КИРИЛЛ ВЛАСОВ, МОСКВА,  2017