Главная  /  Статьи  /  

Петрологическая трилогия: Инагли, Малхан, Слюдянка.

Петрологическая трилогия: Инагли, Малхан, Слюдянка.

 

 «Лайф из геттинг беттер / А жизнь-то налаживается...»

д.г-м.н. профессор П.Ю. Плечов

 

Прелюдия: трудности перелета.

 

Аэроэкспресс доставил меня в один из аэропортов столицы менее чем за сорок минут. Перед этим поездка на метро заняла на пять минут меньше, чем я планировал. Настроение медленно портилось — я не опаздывал. На пути не упал вековой дуб, торнадо не преградило путь к станции метро, а здание аэропорта не было оцеплено из-за спецоперации. Приходилось мириться с реальностью, а реальность в лице наручных швейцарских часов вежливо сообщала, что до вылета четыре часа двадцать восемь минут. Моей последней надеждой оставалась стойка регистрации на рейс, где скромного геолога всегда поджидают проблемы. Спросите какие и почему «всегда»? Нет, вы, конечно, скорее всего не спросите, но я все равно расскажу.

Первое — рюкзаки. Их всегда два и достаточно больших — один с основным снаряжением, второй — маршрутный - для образцов. Добавьте сюда еще сумку с фотоаппаратурой и какой-нибудь золотопромывочный лоток, который «не влез»: мы обычно обвешаны как новогодние елки. И, само собой, все это добро не укладывается в чудесные лимиты авиакомпаний «20 кг в багаж, 5 кг ручная кладь» - летим всегда с сильным перевесом и реальная раскладка выглядит так: 19,8 кг багаж, 23,7 кг ручная кладь. Ловкость рук и никакого мошенничества... Второе — содержимое рюкзаков. Нет, все уже давно уяснили, что возить газовые баллоны и мачете с собой не надо (проще найти на месте, чем убеждать сотрудников аэропорта, что мы вовсе не собирались захватывать самолет), но геологические молотки в тайге не валяются, в отличие от пары вышеупомянутых вещей. А геологический молоток, мой по крайней мере, это литая железяка длиной под полметра с острым клювом. Лет эдак пятьсот назад такие штуки и их более крупные собратья успешно использовались для пробития рыцарских доспехов... Мышление сотрудников службы авиационной безопасности за эти пять веков не сильно изменилось. Третий пункт программы — наши основные рюкзаки. В 70% случаев оцениваются сотрудниками как «негабарит» или «составной», а это дальняя дорога до другой стойки или потеря денег на обертывание рюкзака в пленку. Ну почему они считают, что нормой багажа для трансконтинентального перелета является розовый чемоданчик, в который влезет максимум... Нет. Ничего значимого туда не запихнуть, простите.

Но тут, как назло, все прошло без сучка и без задоринки. Багаж приняли, он благополучно уехал по ленте в недра терминала, и ближайшие три с половиной часа я призраком блуждал по лабиринту коридоров аэропорта. Кстати, было достаточно увлекательно, я умудрился даже набрести на мини-мечеть, запрятанную в такую даль здания, что только самые преданные последователи пророка Мухаммеда отыскали бы это место.

За сорок минут до вылета приехал Профессор (мой научный руководитель, Большой Босс и ученый с мировым именем), довольный и выспавшийся, сдал багаж, сходил два раза покурить и в итоге на рейс с его помощью мы почти опоздали. Наши фамилии даже объявили по громкой связи. Я даже почувствовал гордость от такого внимания к своей скромной персоне.

 

Часть первая: Инаглинский санаторий для уставших от жизни геологов.

 

До прекрасного городка Алдан (стоящего на Алданском щите на берегу реки Алдан) мы летели на самолете малой авиации с аэродрома неподалеку от Якутска. На стойке регистрации выяснилось, что пассажиров всего трое. Профессор, я и чудесная женщина, которая все пять часов, которые мы ждали рейса («Вылет задерживается по причине метеоусловий аэропорта "Алдан") рассказывала о своей операции, с которой она летела из столицы алмазного края домой. Мы почти умерли от ее занудства: спасло только то, что я безумно хотел спать и регулярно выключался. Профессор, видимо, избрал другую тактику и, судя по тем признакам, которые я наблюдал в редкие минуты бодрствования, скрывался в курилке. Улетели мы только на следующий день.

Забавным эпизодом была попытка купить в магазине села, окружавшего аэропорт, молотый кофе. На вопрос о его наличии, продавщица посмотрела на нас с такой смесью ненависти и удивления, как будто мы просим ее продать за бесценок прах любимого дедушки. «Нет его. И никогда не бывает!» - создавалось впечатление, что она вообще не знала, что кофе бывает другой, нежели «три в одном» растворимый. Относительно кофе я подметил любопытную деталь: кофе в зернах есть только в городах с населением от сотни тысяч. В райцентрах он исчезает, остается только молотый. А во всех остальных населенных пунктах кофе это «Nescafe — 3 в 1», а за ругательство «американо» и побить могут.

Летели мы весело — как уже упоминалось, пассажиров, купивших билеты на рейс, было трое. Остальной самолет занимали двое заключенных и девять человек охраны. Такие вот особенности тюремной системы в глубинке...

 

 

 

Типичные пейзажи вечной мерзлоты

 

В Алдане накрапывал мелкий дождик. Заключенных выпустили, потом выпустили нас. У здания аэропорта нас ждал хозяин месторождения Инагли - Дмитрий и начальник охраны Андрей. Дмитрий был потомственным хозяином месторождений (его отец и дед занимались ровно тем же, что и он — что-нибудь на что-нибудь разрабатывали) и достаточно простым и приятным человеком. Из рассказов и разговоров с ним, а также из окрестных пейзажей складывалось впечатление, что в Якутии почти у всех есть свое маленькое месторождение, работающее на грани рентабельности. Андрей же представлял собой личность неординарную... Дослужившись до высоких чинов в полиции Якутска, получив два высших образования, он работал начальником охраны месторождения хромдиопсида, заключенного в кольцо гор.

 

Вид на старательский поселок и карьеры месторождения с противоположного склона кольцевого массива

 

 

Жизнь старательского поселка на Инаглинском месторождении напоминает рассказы Джека Лондона. В центре находится пакгауз, обнесенный частоколом и колючей проволокой — по местному «камералка» - там обрабатывается и хранится ювелирное сырье. Вокруг располагаются домики, самый крупный из которых - столовая. Чуть поодаль  «дэска» - дизель-генератор, снабжающий поселок энергией. Столбы электропередач ставить местным, видимо, не хотелось и провода пустили по корабельным соснам, росшим на месторождении, просто ввинтив в  живые деревья изоляторы. Эдакий сосняк электропередач получился. По краю периметра идет дорога для дозорных, постоянно патрулирующих территорию, кое-где встречаются небольшие участки заборов или заградительные валы.  Все дороги на массиве — а именно так все там и называют Инагли — перекрыты или просматриваются. Почему? Потому что одним из промыслов местных жителей является воровство хромдиопсида.

 

Жила хромдиопсида в дуните

 

И доблестная охрана постоянно вынуждена ловить нарушителей и иногда отражать вооруженные «набеги». Наш российский «Дикий Запад» на востоке. Без шуток — в маршрутах нас сопровождал Андрей с автоматом.

 

 

Особенности национального геологического маршрута

 

Центр массива представляет собой лунный ландшафт — в свое время там добывали платину, а позже вермикулит (но это уже штольни и шахты по краю массива).  Наследием того времени остались пара развалившихся поселков и здоровенные железяки-промприборы, раскиданные по долине. Кольцевой массив это очень странное место — подкова гор, через единственную дырку в которой вытекает река, берущая начало на склонах. Когда мы мыли шлихи в этой речке, мы не нашли ни золота, ни платины (хотя перемыли много лотков, а по литературе и личным свидетельствам они там должны были быть), зато с каждого лотка выходило грамм по пятьдесят ильменита-магнетита, да еще иногда в кристаллах. А по берегам  разбросана ильменитовая галька, что смотрится очень странно (ну еще бы - тяжелые магнитные камни).

 

Ручей, текущий по хромдиопсидовой жиле

 

Управились мы с работой даже слишком быстро, за пять дней из десяти, и оставшееся время предавались медитации.

 

Часть вторая: Малхан — турмалины на пожарище.

 

 

Спустя четыре дня и полторы тысячи километров мы были у подножия Малханского хребта в селе Большая Речка, состоящим из четырех домов. Два из них были базой «Турмалхана», компании, разрабатывающей месторождение на хребте, в третьем жила семья Голубь, которые гостеприимно нас приютили на сутки, пока с гор за нами не спустился УАЗик, а в четвертом жил мужик, уже совсем потерявший человеческий облик от беспробудного пьянства. Имени его никто не знал, фамилия была Сокол, а звали его Гаврилычем или, когда совсем обрастал, Гориллычем.

Старший из семьи Голубь раньше работал на Малхане, и поэтому клумбы перед домом у них были обложены крупными кристаллами кварца и турмалина. Впечатление производило, надо сказать. После этого, а также после инаглинских хромдиопсидовых горок, родилась у меня  мысль: «Если вам пытаются продать камень, значит где-то есть гора, сделанная из него». После обсуждения с друзьями, уже в городе, все согласились, что верна она для 95% случаев. Вот и коллекционируй после такого... Но сюрпризом оказалось минералогическое собрание хозяйки дома Татьяны. Кто бы мог ожидать, что у сильно пьющей крестьянки (а как еще назвать человека, живущего с пяти коров, двадцати баранов, десятка лошадей, куриц и свиней) средних лет из российской глубинки окажется шкафчик  с десятисантиметровыми турмалинами, топазами с Волыни, крымским вивианитом, дальнегорскими сульфидами и гранатами (как все это забралось в такую даль -  решительно непонятно). Впечатляет  в общем. Особый шик добавляло то, что хозяйка всего этого богатства абсолютно ничего не знала о своих камнях.

Уазик встретил нас в четыре часа дня, через сутки после приезда в Большую Речку. На месторождение, располагающееся на высоте 1600 метров, ведет грунтовка, выглядящая на Google Maps достаточно безвредно. Но на деле все оказалось иначе. Водитель Олег  после того, как мы свернули с цивильного грейдера, предупредил с какой-то слишком жизнерадостной улыбкой: «Внимание, сейчас начнется плохая дорога». И мы тут же форсировали лужу почти метровой глубины, которую следовало бы, скорее считать озером, так как у нее были отлично выраженные берега, в нее что-то впадало, что-то из нее вытекало, и не располагайся она по центру дороги, можно было бы даже подумать об использовании ее в целях рыбного хозяйства или туризма. Минут сорок нас слегка потряхивало — уазик был новый, с мягкими сидениями. По местным меркам, как я понял через мгновение, это считалось почти Бентли, плывущим над дорогами в каком-нибудь Монте-Карло. Тут Олег обернулся и с еще большей улыбкой и выражением лица фокусника, вынимающего зайца из шляпы, произнес: «А сейчас начнется очень плохая дорога...» И дальше мы ехали по такому, что дорогой называть, наверное, нельзя. Перед частями пути, которые казались мне принципиально непроходимыми (нет, поймите меня правильно, я смотрел гонки по внедорожью и путешествия на 4х4 по болотам, но ТАКОЕ они всегда объезжали, предварительно очень эмоционально обсудив те повреждения, которые получат их машины при прохождении) я просто закрывал глаза и изо всех сил верил, что мы проедем. Мы проезжали.

Судя по фотографиям из статей, пейзаж на месторождении являет собой пример типичной  тайги, покрывающей большинство хребтов Даурии, в которой и расположены карьеры и расчистки.

 

Типичный пейзаж Даурии

 

Но на деле все оказалось не так... Пять лет назад верховой пожар уничтожил кроны кедров и сосен, а три года назад низовик дожег стоящие стволы. Перед нами были голые редкие деревья и зарастающая подлеском гарь. Страшноватое зрелище.

 

 

Малхан, как и любое пегматитовое месторождение, это минералогическое Эльдорадо. Множество минвидов, крупные кристаллы, камни, за которые каждый коллекционер готов отдать последние гроши в размере нескольких сотен условных единиц. Но на деле самое интересное — мелочи и детали...

Все работники месторождения жаловались на проблемы с пищеварением. Считалось, что из-за скудного рациона и горных условий. Но промыв шлих на местном ручье, в котором также велась промывка турмалинов и миаролового материала, нам, кажется, стало ясно в чем дело. В шлихе с одного лотка выходило 30-50 грамм тяжелой фракции. Не обычного магнетита или граната... Шлих состоял из самородного висмута, сульфида висмута и минералов редких земель (монацит, группа пирохлора etc). Эффект, наверное, был бы гораздо сильнее, не нейтрализуй они негативные эффекты обильной водочной терапией.

Индивидуально моим счастьем оказались маленькие кварцы со включениями, которые никто никогда не продает, потому что мелочь и работники такую не берут. А мне как раз такие нужны для исследования. Ну и, конечно же, перерыв отвалы, удалось найти несколько отличных турмалинов, не говоря уже о взятых занорышах.

 

Расчистка жилы после взрыва

 

Пегматитовая жила с занорышем

 

Турмалины в породе

 

 

Кварцы и турмалины на стенках миарол

 

 

Таскать с собой минералогическую мелочевку собственных сборов, как показала практика, невероятно полезно. Ее великолепно дарить новым знакомым, а дорога на то и дорога, что людей встречаешь множество. И все, как правило, удивительные. К примеру на Транссибе, когда мы уже возвращались с Малхана, в соседнее купе подсела компания парней и девушек в футболках геологической конференции. Ребята оказались коллегами-геохимиками из Башкирии. Десяток кварцев тут же был обменян на пару омулей и монографию от автора.

 

Часть третья: Слюдянка — город правильных улиц.

 

Особой темой вечерних проповедей Профессора, которые я слушал, надо признаться, с искренним увлечением, вопреки принятому правилу не любить подобные вещи, были «коммуникативные навыки». А именно незаменимое в дороге умение расположить к себе случайного спутника, подружиться, получить информацию или сделать какую-либо не очень возможную вещь. Так вот, расставаясь с ним в поезде (мой руководитель ехал дальше, в Иркутск, на конференцию), я получил пророчество, что эти навыки потребуются мне в полном объеме, если я хочу, чтобы в Слюдянке у меня все получилось. И как это всегда бывает, Профессор оказался прав. Прибыв в Слюдянку в 11 вечера с двумя рюкзаками, один из которых содержал все вещи, спрессованные почти до состояния сингулярности, а второй был набит отобранными на Малхане пробами, которые надо было отправить, я понял две вещи: 1) двигаться я могу максимум метров на пятьсот по хорошему асфальту, без узких мест; 2) такси у вокзала нет и не предвидится. Однако... В поезде я познакомился с китайцем,  плохо говорившим по-русски и зачем-то выдававшим себя за бурята. Увидев у меня кварцы и турмалины, которые я дарил своим новым приятелям, он спросил на ломанном русском, не хочу ли я продать этот материал оптом. Мне все стало сразу ясно: этот человек, представившийся Володей, был одним из китайских перекупщиков, приехавший за нефритом и забайкальскими самоцветами. Шифровался он настолько смешно и неумело, а на вопрос «Вы приехали за камнями?» так испугался и покраснел, что мне его даже стало немного жалко. Как уже упоминалось, с нашей родной речью у Володи было плохо, поэтому расписание остановок Транссиба, который, как и все железные дороги России, живет по московскому времени, было неподвластно его пониманию (в целом, там в поправках на часовые пояса сам черт ногу сломит, а проводницы при вопросе о времени остановки теряются и злятся, так как тоже ничего не понимают). Я помог ему разобраться со временем прибытия, а у него внезапно оказалась визитка слюдянского такси, которую он прочитать также не мог и отчаянно пытался позвонить по мобильнику (с меню, внезапно, на китайском) на короткий номер 711, который не работал (как нам объяснили позже, из-за поглощения местной сотовой компании БВК, которой принадлежал этот номер, корпорацией TELE2). Итак, такси у меня было, жилье я забронировал на одном из сайтов и планировал лечь спать через часок. Если бы...

По указанному адресу гостиницы располагался бетонный забор, а само место было ну вовсе не в Слюдянке, а в соседнем Сухом Ручье. Слава кому-нибудь, что я разговорился с таксистом, и он отвез меня в потрясающее место в Слюдянке в 100 метрах от Байкала и с ценами в 2 раза меньше. Я зарекся что-либо бронировать в российской глубинке... Хозяин гостиницы Валерий  оказался гостеприимен, накормил меня вкусным ужином, мы по традиции выпили, и всю неделю прекрасно общались, благодаря чему я пожил бесплатно два дня после оплаченного срока. В целом город поражает своей логичностью: вдоль Байкала идет улица Кругобайкальская, ее пересекает улица Байкальская, которая ведет как раз-таки к самому озеру. Улица Слюдяная засыпана слюдой, на ней же располагается  минералогический музей. К шахтам и штольням ведет, не поверите, улица Шахтерская, а вдоль реки Слюдянка идет ул. Набережная. Вот где нашим градостроителям надо учиться делать удобную навигацию...

В Слюдянке я отдыхал даже когда ходил в маршруты — образ жизни откровенно попахивал даосизмом и принципом недеяния У-Вей. Меня интересовали, в первую очередь, породы и их структурно-текстурные характеристики, а минералы уже так — приятным бонусом. Когда перед тобой не стоит цель найти коллекционные образцы, все становится гораздо проще и осмысленнее. А образцы просто находятся сами, но ты оставляешь их там, где нашел.

Классическими объектами района Слюдянки являются флогопитовые рудники (по иронии судьбы закрытые из-за необходимости вывести на рентабельность вермикулитовые месторождения Инагли), карьер Перевал и многочисленные лазуритовые проявления. Немного поодаль расположено интереснейшее обнажение Белая Выемка, исследованное многими классиками петрологии, посещенное участниками международного геологического конгресса 1980 года и прочая и прочая. Из всего вышеперечисленного не пошел я на одни только лазуриты — времени не хватило. А вот с Белой Выемкой получилось целое приключение...

 

Туманные горы по дороге на карьер «Перевал»

 

 

 

 

 

 

Минералогический рай на «Перевале»

 

Чтобы попасть в слюдянские штольни надо пробиться через сосульки

P. S. Я не полез — холодно и опасность обвалов

 

 

Апатиты размером с бревно и диопсид

 

Никогда не ходите в маршруты в одиночку. Это правило идет первым в соответствующих подпунктах во всех техниках безопасности для геологов, говорится студентам на каждой практике или через занятие на профильных дисциплинах. Есть риск погибнуть, иногда от скуки. Короче — не делайте, так как я, никогда. Теперь, после того, как я вас предупредил — могу рассказывать. Поезд «Мотаня» из двух вагонов и локомотива отправляется до станции 102 км. Кругобайкальской железной дороги четыре дня в неделю. Два дня он возвращается обратно с промежутком менее суток. От Слюдянки проходит 50 километров за три часа. Это невероятно занудно, но ладно. Нам были нужны скарны с низкожелезистым форстеритом с Выемки, а значит надо было подгадывать и ехать.

На точку я прибыл с большим рюкзаком со спальником, палаткой и горелкой где-то к пяти вечера. До наступления темноты было время поработать.

 

Предзакатная Белая Выемка

 

Отсняв все интересности, отобрав то, что я очень надеюсь, и есть породы с тем самым форстеритом, я внезапно понял, что уже темнеет. Обратный поезд приходил в 4:18 ночи на станцию в четырех километрах от того места, где я находился... Палатку ставить было глупо, потянулся я за фонарем, но понял, что не переложил его из маршрутного рюкзака. Ошибка непростительная.

До темноты оставалось немного, и это должна была быть настоящая темнота в ненаселенной местности. Мне необходимо было найти дров на девять часов костра. С одной стороны озеро, с другой скалы, между ними сотня метров, по которым идет железная дорога.

 

Кругобайкальская железная дорога: двигаться можно вперед или назад

 

К счастью мне попались несколько старых шпал и отличное место для стоянки с защищенным от ветра костровищем. Я устроился поудобнее, разжег костер, постелил коврик, сварил кофе и стал смотреть на закат над Байкалом.

 

 

Было тепло и уютно. Как выяснилось позже — не одному мне: что-то шуршало под ковриком в районе шеи. «Обнаглели бурундуки...» - подумал я. Надо сказать, что в этом году бурундуки и правда обнаглели, однако не от хорошей жизни. Пожары, а горело все Прибайкалье, выгнали зверьков к жилью, и дачницы в пригородных электричках громко жаловались друг другу на их набеги, возмущенно показывая на полосатых вредителей, шмыгавших между путей на полустанках.  Через два часа шуршание порядком надоело и я, не вставая с коврика, приподнял край, чтобы спугнуть пушистого нахала. Однако меня ждал сюрприз. На камне под ковриком, в двадцати сантиметрах сидел небольшой щитомордник (ядовитая змея из семейства гадюковых) очень удивленный тем, что грелка куда-то делась. К змеям я, конечно, привык, но тут и в моей голове промелькнули мысли о возможной бесславной кончине (укус в область головы, да еще возможный анафилактический шок -  перспектива не из приятных). Я медленно отодвинулся, переложил коврик в сторону. Змейка посматривала на меня, но двигаться с пригретого места или совершать какие-либо резкие действия явно не собиралась — вела себя как редкостно хорошо воспитанное пресмыкающееся. Мы посидели так еще некоторое время, пока я не подкинул дров в костер. Сосновые иголки ярко вспыхнули и вспугнули щитомордника — он сполз с камня и ушел в кусты. Остаток ночи мне было как-то одиноко.

 

 

Краткий эпилог

 

Любые поездки и приключения хороши тем, что они когда-нибудь да заканчиваются. Не потому, что романтика приедается и жизнь становится как у барона Мюнхгаузена «С 8 утра до 10 — подвиг», не потому, что хочется в уют и к родным-друзьям, а лишь оттого, что нужно освобождать место для нового. Чтобы что-то началось, по законам Вселенной, что-то обязательно перед этим должно закончиться.

 

Кирилл Власов. 09 сентября 2015 года


Другие статьи