ВОДИНСКАЯ ОСЕНЬ 

 

Здесь от воды прохладой веет,

Крадётся по тропе туман,

И лезет ночь ко дню в карман,

А лунный зверь тоску лелеет

О том, как звёздами засеет

Миров безбрежный океан…

Юлия Перепелкина и Андрей Цыганчук

 

Водинка… Водинка… Я никогда не писала про нее. Вроде бы все давно известно, многие были, и ничего нового давно не ожидается… На выставках вот спросом местная минералогия не пользуется. Но чем-то притягивает это место, заставляет возвращаться снова и снова, и уже будто домой, вроде как и нет этих 700 километров, вроде как рядом совсем, свое..

Лунно-марсианско-урбанистический пейзаж, горизонты до краев, небо, как перевернутое блюдо, уголок уединения среди шумных городов. Там можно «спрятаться». От проблем, от дома, от сутолоки…

А с другой стороны – иссушающий зной летом, когда ни тенька, ни деревца, ни лужицы; какой-то плотный смрад помоек, полчища мух и несметное количество птиц над отбросами, летающий и свисающий отовсюду мусор, когда рыбными хребтами и полиэтиленовыми лентами украшены кусты, будто новогодняя елка из фильма ужасов. Это мои самые яркие воспоминания об одном из карьеров, отданном под городскую свалку. Самое страшное, чего я там боялась – что при тамошнем ветре прилетит мне сейчас в лицо и залепит глаза какой-нибудь тухло-дохлый ошметок, а я при этом кое-как ползу по почти отвесному песчаному борту карьера. В конце мая это было...

Водинка большая и уютный чистенький закуточек для «дома» всегда можно найти.

Что-то я в воспоминания ударилась…

По теме отчета. Вот хочется чего-то, уже и не знаю, чего. Но этакого, чтоб душа перевернулась и возрадовалась, чтоб дух захватило и долго не отпускало. Восторга, сказки, эмоций, свежести впечатлений, интриги, наконец. А уж просидев все лето дома, хочется этого в десятикратном размере. И как всегда, мы разбежались-распланировались, а кто-то нехороший насовал в колеса дров, подленько при этом похихикивая.

Ребенка оставить не с кем – с собой возьмем.

Холодно – бензину для обогреву, жидкости для сугреву.

Да и традиция уже вроде – мой Д.Р. на карьерах отмечать, чтоб дома за гостями тарелки не мыть. А в этом году еще и мужу пособолезновать можно – 10 лет уже он меня официально терпит.

День старта назначен, со школой договорились, на работе поменялись, свекровь умаслили, машину отмыли – обласкали, все при параде…  И тут случился непросчет. На работе мне, витающей уже в мечтах, сунули под нос путевку на учебу. Через два дня. На месяц. Безвылазно. Как припечатали. А это – езда через весь город, многочасовые пробки, да и работу как-то никто не отменял.. В общем, через месяц, выпавший из жизни, я была не я, и …  И в Д.Р. сдавала экзамены, а не кувалду обнимала. И на службе-то без меня никак…  Но я упертее. Событию все одно быть!

И вот, доверху нагруженные непонятно чем, мы наконец выехали. Я, Сашка, Полинка.

Как жить без мечты? Мне – никак. В каждом уголке, в каждом месте мечта своя. За ней мы и отправились поначалу не на Водинку, а на поиски так называемых волжских агатов, рисунчатых кремней.  Сразу скажу – неудачно. Что ничуть не умаляет сего действа – смысл в пути к цели, а не в достижении оной. А цель – такой агатик, как на фото Кантора из «Каменных цветов…». Почти нереально, почти несбыточно, и от этого еще более завлекательно и азартно.

Без обычных приключений добравшись до тех краев, двинулись мы к берегу Волги, прогуляться по пляжу. Но для этого пляж, да еще и каменный, требовалось хотя бы найти. Отыскался он в районе где-то между Жигулями и Тольятти, затерявшись в деревушках и дачных домиках. Как же, наверное, удивились сторожа дачного поселка, когда тетка в платке и почти фуфайке, из машины с чужими номерами спросила, где у них тут купаются. Ага. Ночью. При нулевой температуре и ветрище.

Ну кто ж виноват, что вопроса «как проехать к реке» они просто не понимали. А вот на «где купаются» - радостно закивали и махнули руками в две противоположные стороны. В одной стороне, уточняют, бережок песчаный, хорошо в воду заходить. Ласково так, как с больной. Но я им твердо – мне каменный нужен, и чтоб камней побольше. Ну и  послали. Хорошо так послали, правильно, спасибо им, не заблудились.

Я не знаю, как другие спрашивают привязки у местных. У меня это никогда не получается. Я никогда не могу толком объяснить, что и зачем мне надо, даже если говорю правду. И выгляжу всегда при этом настолько неадекватной, что даже самой смешно. Зато какая загадка у людей в голове остается!

Согласно наставлениям, сквозь паутину дачных улочек, мы вырвались на простор высокого берега Волги. Под звезды и сияющую луну. Усталые, голодные. Все еще только начинается, а спать втроем в машине уже не тянет, тяжко. Включишь печку – жарко, выключишь – холодно, всегда некомфортно.

Тихо, темно, все как обычно. Но в этот раз еще и по-ноябрьски холодно и ветрено. Пишу это сейчас, в креслице, перед компом, и до зубовного скрежета хочется опять туда, на холод, на шум ветра, под звезды того дня... Чтоб костерок – как тогда, чтоб бутылочка – та, и шашлык – тот же... И две псины рядом, сторожат – то ли поселок, то ли нас, то ли косточки от позднего ужина. Засыпая, даю разнарядку - утром, как только рассветет (осенний день короток) – быстренько умываемся, завтракаем, и вперед.  Успеть надо много, а времени в обрез.

 

 

Утро планы поменяло. Не рассвело. Звезды заволокло, пошел дождь, и не противный накрапывающий, а мерзкий, холодный осенний ливень. А под  дождик как спится, не мне вам рассказывать. Хоть отдохнули. Разветрилось только часам к 10, и после быстрого завтрака, накутанные, как зимой, мы все-таки начали спускаться к берегу. Скорее, сосклизать – дорогу развезло на славу, каждый ботинок обляпало тонной глины. В результате к воде вышли по уши в грязи, мокрые от пота, а тут и солнышко выглянуло, как посмеялось.

У воды – ни ветерка, ну чистый август... А красиво-то как... Изъеденные морем и ветром каменные берега, валуны причудливой формы, деревья, подступающие к самой воде, волны, накатывающиеся на берег... Ляпота... Даже бежать куда-то, искать что-то не хотелось совершенно. Но надо.

 

 

Походили по доступным местам, постепенно снимая все новые слои одежды. Дитё сначала робело, потом осмелело, и страшно стало уже мамке. Эта стрекоза начисто лишена страха высоты, прыгает с камня на камень на верхотуре над водой, карабкается по отвесным стенкам, не выбирая дороги, ничего не слышит и не слушает, и этим чуть не свела меня с ума. Дите неразумное, ему еще не известно, как все может обрушиться в момент и какие острые внизу камни. Один ответ – «а я люблю горы!». А я теперь не люблю ездить с детьми.

Один только момент, когда она, перемахнув непонятно как глубокую расселину, исчезла в неизвестном направлении, чуть не довел меня до инфаркта. И мне пришлось ползти за ней, а я-то высоты боюсь! Не будь Полинки, и мысли бы не возникло  лезть туда – ну совершенно непроходимый тупик. Зато на той, недоступной ранее половине пляжа мы и нашли вот этот кремешок, довольно неплохой и не маленький.

 

 

Время шло, мы продвигались дальше и дальше, и остановил нас только Сашкин звонок – если мы немедленно не повернем обратно, то никуда уже не успеем. А надо было. В мечтах маячил овражек, примеченный еще с прошлого раза. По весне он поманил осколочками «волжских агатов», но времени на исследование его тогда не нашлось.

 

 

 

С сожалением оставив гостеприимный пляж, поворачиваем обратно. Эх, жаль, сколько еще по берегу можно было пройти, может, что-то и попалось бы... Снова переползаю на пузе нагромождение булдыганов, совершенно уже без сил, а этот ребенок-чертенок посмеивается и скачет вокруг, и не достать ведь. Состояние полного бессилия – кроме как подавать голос, то есть орать на нее, ничего предпринять не удается, не догнать, за руку не схватить, к себе не привязать.

Отмытые в прибое, обсохшие, снова лезем вверх по раскисшей глине. Вот блин... Кругом почти сухо и чисто, но сто метров грязюки не обойти.

Время начало третьего, в пять начнет темнеть. Надо торопиться.

 

 

 

Овраг был все там же, никуда не делся. Полинка устала, и со мной не идет. Спускаюсь одна. Упс... остается только горько вздыхать. Опять неудачно. Весной все было в грязи, дно затоплено, но и шанс был что-то увидеть. Сейчас – совсем глухо. Воды нет, но весь овраг завален опавшими листьями, густо переплетен ветвями колючей ежевики, горы мусора, чьих-то костей, гнилых диких яблок... Весной, вероятно, всю эту дрянь просто смывает.

Через какое-то время Полинке надоело на стоянке, и она меня нагоняет. Как крот, начинает рыть листья, долбить непонятные валунчики, отчего и мне становится не так грустно.  Позже она с восторгом рассказывала Сашке, сколько костей мы нашли, и кому они могут принадлежать.

Слышу отчаянный голос: «О, я испортила камушек! Зачем, зачем я его стукнула...»

Оказалось, долбя по всем попадающимся камням, обнаружилось нечто, кусочек чего рассыпался симпатичными иголочками. Такой вот интересный образчик кальцита.

 

 

А не стукни – фиг бы его кто увидел в этой грязи. Ну хоть так, я-то совсем ничего не нашла. Зато было время пройти по оврагу, и он есть, идет все дальше, а значит, в следующий раз, теперь уже весной, я до него доберусь!

Почти в полной темноте наконец выдвигаемся к конечной (и главной) цели своего путешествия – к Водинке. Путь совсем не долгий, каких-то вроде 150 км, теоретически времени еще не много, фактически ночь уже почти наступила.

Намеченный для посещения карьер был для меня новым, нехоженым и выглядел  пока лишь как крестик на карте.

Поворот с трассы нашелся сразу, но потом наезженная дорога начала двоиться, троиться, побежала во все стороны густой перепутанной сетью. Одна из дорожек стремилась неизменно вниз, должно быть, в карьер, и мы осторожно спускались по ней. Свет фар совершенно не разгонял темноту, из-за каждого валуна, из каждого кустика валились тугие клоки тумана. Сумрак к этому времени совсем сгустился, а вместе с ним все пространство залил плотный белый кисель. Чем ниже мы спускались, тем все более холодно и сыро становилось.

Изо рта шел пар, в свете фонаря блестела висящая в воздухе влага, от тишины уши заложило, будто ватой... Мы стояли, прижавшись к машине, стараясь не выходить из тонкой полоски света. С одной стороны дороги предположительно поднималась стена, с другой, опять же, вроде бы, ощущался провал и виднелись призрачные силуэты деревьев. Мне вдруг стало страшно, и я, как штурман, командую отход на предыдущую позицию. Да ну его, карьер этот, если он там вообще есть. Утром, все поиски утром... А пока – ужин, и хоть немного выспаться. День был длинным.

Остановились мы на какой-то, как тогда виделось, боковой неприметной развилочке. При таком полном отсутствии видимости выбрать место для ночевки оказалось непросто. Покрутившись вокруг машины, прошу Саньку сдвинуть ее немного в сторону, что-то мне там не приглянулось. Я чуть нервничала, мы устали, Полинка все время норовила куда-то уйти в туман, искать с фонариком камни, благо, на дороге валялись и куски с серой, и синие халцедоны. Мне казалось, что она тут же и потеряется, или свалится куда-нибудь;  сориентироваться было невозможно.

Меня всегда пугал туман – видно лишь пару-тройку метров под носом, свет фонарика упирается будто в стену, и отражается от нее, ничуть не разгоняя мрак, звуки глохнут, а за этой невидимой чертой то шуршат сухие ветки, то слышится быстрый топот чьих-то ножек. Быстрее, быстрее в теплое нутро спасительной машины.

Полинка на заднем сиденье, запрятанная в спальник,  что-то сонно тыкала в телефоне, Сашка терзал новую игрушку на предмет поиска телевизионных каналов,  я уютно зарылась в тряпки, стараясь не смотреть в пугающую действительность окон. «Жаль, не занавесишь»,-  подумала я, погружаясь в сладкую полудрему…

В следующий миг в сознание ворвался посторонний звук, неожиданно, требовательно. Зацепился, потревожив своей непонятностью и, толком не проснувшись, я резко села, треснулась обо что-то лбом и открыла глаза. Прямо на нас, с оглушительным грохотом, из тумана неслись два огромных пылающих глаза, и вроде бы даже лязгала впереди зубастая челюсть. Воображение услужливо нарисовало чудовище, которому принадлежали эти запчасти. Сашка, видимо с перепугу, зачем-то кинул мне в руки навигатор, опутанный проводами, да так и застыл, глядя на монстра.

«Фары, фары включай», - ору я ему. Трактор это был, или нечто подобное, с большущим ковшом впереди. Следом за ним вылетел КАМаз. На нашей такой тихой стояночке стало сразу как-то уж очень тесно, шумно и ослепительно светло. Мы, такие маленькие, а они такие … такие… Заметив нас, «монстр» резко вильнул в сторону, остановился в нерешительности, дернулся, зачем-то поддел ближайшую кучу ковшом, вывалил обратно, развернулся и укатил. За ним подался и КАМаз.

Вновь стало темно, тихо, пусто и белое марево вокруг. Как привиделось…

Вот тебе и уединение, вот тебе и поспали. Как выяснилось утром, мы остановились на самой оживленной «трассе» этих карьерных дорог.

Утро пришло такое же нерадостное, как и накануне. Туман долго сопротивлялся, нехотя уступая солнечным лучам, и лишь поднявшийся ветер довершил расправу. День наконец начался. Но тугие порывы ветра больше не оставляли нас ни на минуту все эти дни.

Не позавтракав, отправляемся туда, куда не доехалось минувшей ночью. И буквально через какую-то сотню метров утыкаемся в карьер.

 

 

 

 Еще не ясно, то ли это, что я искала. Вылезаем с Полинкой «только посмотреть». Как водится, процесс смотрения затянулся часа на полтора. Из-за нашей неорганизованности мы неумытые, неодетые, некормленные. Но уже грудятся тут и там кучки образцов, а ребенок все таскает новые и разнообразные гипсы.

 

 

 

Маленькая, глазастая, быстрая - все мои находки – в большей степени ее заслуга. Глядя на очередной тоненький селенитик, даю наводку: «Ты бы принесла такой же, но голубой!». И ведь принесла, не прошло и нескольких минут.

Все. Это то, за чем я сюда и ехала. То место, тот карьер и те образцы. Псевдоморфозы целестина по селениту. Значит, здесь и живем. Теперь можно умываться, причесываться, переодеваться и наконец, позавтракать. Торопиться больше некуда.

 

 

На этом карьере мы провели несколько незабываемых дней. Незабываемых главным образом благодаря постоянно дующему с небывалой силой ветру, словно он пытался выдуть оттуда непрошеных гостей. Жгли огромный костер, чтобы согреться, который все время норовил сбежать, и отодвигался от нас. Благо, дров столько, хоть дом строй.

Днем было довольно тепло, но стоило зайти солнцу, ноябрь напоминал о себе по-настоящему.

Полинка скакала по верхам, залезая в самые невозможные места, чем сводила меня с ума. Без устали таскала образцы, главным образом, всевозможные вариации гипса. Как-то, когда я, не выдержав ее путешествия по карнизу высоко надо землей, запретила ей куда-либо еще лезть, придумали новую забаву – кидать камушки по бутылочкам, благо и того и другого кругом валялось немеряно. Очень помогало согреться. В общем, каждый развлекалась в меру своих способностей.

Но ветер... Ветер не давал передышки. Я не помню еще такого же сильного, не прекращающегося несколько дней погодного явления. Машину трясло и раскачивало, вещи швыряло, мангал как-то утром обнаружился метрах в двадцати в разобранном виде. Старая дверь, которой я прикрыла образцы от дождя, с тремя кирпичами сверху, была отброшена в сторону, словно ничего и не весила. Одно радовало – намокало все не из-за дождей, а всего лишь от туманов. Дождь просто не мог упасть – тучи бешено носились по небу, над нами не задерживаясь. В результате все мозги продуло, всю дурь выдуло.

 

 

 

 

 

В один из дней мы решили нарушить наконец наше затворничество, и скататься куда-нибудь еще. А конкретно – на огромный карьер с огромной же свалкой. Хотелось показать ребенку масштабы помойки, благо и полазить есть где. Там попадалось неплохое Марьино стекло и синие-синие халцедоны с кварцевой блестючей рубашкой, Полинке было бы интересно все это самой найти. Можно и заночевать там, и поработать не торопясь, и не тащить потом все на себе. Я уже была там в мае, без труда тогда проехали на машине, и сложностей не ожидалось.

На деле оказалось все не так радужно. Небольшой отрезок дороги до карьера размесили до такой степени, что даже пройти там пешком стало затруднительно. А до него и после великолепная сухая колея будто смеялась над нами. Планы в который раз пришлось менять. Но хоть сходить и посмотреть стоило.

На Полинку напала в этот день хандра. Надоел этот ветер, надоели эти сапоги, ничего не нахожу, все плохо... Обычная история. Топая ногами и пыхтя, она ушла вперед. Оставив Сашку в машине, догоняю ее уже на полпути к карьеру. Сидит в жухлой траве как надутая индюшка, усталая и потная, перед ней кусок розового селенита килограмма на три. Она его перла в руках почти от машины. Пришлось брать. Вернее, уговорить оставить на тропе, чтоб захватить на обратном пути.

В прошлый мой приезд в карьер спускалась вьющаяся между отвалов набитая тропка. Сейчас следов ее не нахожу. Вероятно, не с того ракурса смотрю. Идем напрямик. Ребенок повеселел – простор для скалолазов. У меня сердце наоборот упало – спускаться круто, как же подниматься будем? Сухая порода сыпется в обувь и карманы. Как хорошо, что не было дождя – тогда б уж точно место стало непроходимым. И высоко-то как, неожиданно глубокий карьер, почти отвесные борта. Достигнув нужного яруса, я уже вспотела, устала, злилась на ветер, грязь, и вообще... Нормальные люди сейчас сидят в теплом доме, смотрят телевизор, у них есть ужин, горячая вода и чистая постель... Как же обратно-то полезем? Ладно, чего хандрить, сейчас быстренько все посмотрим, и домой, то есть в машину.

 

 

Главное -  запечатлеть ребенка на фоне помойки. К моему удивлению мое восторженное предложение было с негодованием отвергнуто. Как так! Это же исторический карьер! Дите решило, что я сбрендила, и сухо ответствовало, что никогда, ни при каких обстоятельствах на фоне мусорных куч фотографироваться не станет. И все. И не уговорить. Облом.

Налазившись, Полинка безуспешно пыталась отковырять кальциты и серу наверху, забрав у меня и кувалду, и клин. У нее ничего не получалось, она злилась на меня, на погоду, на камни, и на весь белый свет. Потом притихла. Обнаружила я ее за интересным занятием. Не сумев  выбивать целые жеоды из тугой породы, она просто пробивала в них дырку, и пальчиками доставала целые кристалльчики кальцита и целестина, и прятала все это добро себе в карман. У меня весь пыл вышел, и я бродила внизу, выискивая голубой ангидрит из разбившихся жеод. Вроде бы и не было ничего интересного, но рядом с рюкзаками упрямо вырастала кучка образцов.

 

 

 

Ох, как обратно-то подниматься...

Сил совсем не осталось, начинало смеркаться, и мы ходили вдоль отвала, по очереди разбивая кувалдой небольшие куски породы, просто так, не надеясь ни на что, скорее по привычке, по необходимости хоть что-то делать, не стоять на месте. И последняя, пропитанная битумом, но пустая на вид глыбка принесла нам подарок, после которого все остальное найденное почти потеряло ценность. Стукнув наотмашь по очередному куску породы, я чуть не пошла дальше. Но остановилась, не веря глазам. Камень развалился  ровно пополам, и в самой середине в крошечной жеодке сидел великолепный, прозрачный, напоминающий льдинку кристалл гипса.

Всего лишь гипс, но какой... Я даже ахнула от восторга. Такой неожиданный подарок, когда уже ни на что и не надеялись. Но... кусок слишком большой, не донести. Смелости хватило лишь на один удар, чтоб отсечь лишнюю породу, и превратить глыбку в какое-то подобие образца.

 

 

Наскоро собрались, гипс упаковали в кучу салфеток и газет, от чего он стал похож на кулек с ребенком, и ох, как выбираться-то... Эта мысль терзала меня еще до того, как мы подошли к карьеру, и не отпускала ни на минуту. Будучи с дитем, а не с кем-то другим, я позволяла себе ныть, жаловаться и причитать, напрашиваясь на сочувствие. Полинка только посмеивалась, для нее будто не существовало преград и отвесных стен. И вот этот момент настал. С тяжелым рюкзаком (и чего я туда насовала?), с кульком в руке, предстояло выбраться оттуда, куда я и спустилась-то с большим трудом. Но я так переживала за гипс, его безопасность так притягивала мое внимание, что подъем оказался хоть и тяжелым, но довольно коротким. В особо трудном месте Полинка даже наклонила мне деревце, увидев, что я совсем застопорилась. Для нее это стало всего лишь прогулкой, одной из многих. Подобрав по пути свой огромный селенит, она еще и меня, ноющую, подгоняла по дороге.

В общем-то, и рассказывать больше не о чем. Переночевали на старом месте, к вечеру следующего дня собрались и в путь. Не выполнили и половины задуманного. Куда-то не проехать из-за грязи, а куда-то и не захотелось вовсе. Я никогда не рвусь за какими-то шикарными образцами. Все мои поездки – для души, для отдыха. Повезет – хорошо. Не повезет - ... да не  может не повезти! Всегда открывается что-то новое, интересное, не виденное в прошлый раз.

Она такая, Водинка...

Но самое главное – это слова дочери: «Я люблю горы!». У нее есть то, чего никогда не было у меня.

 

 

P.S. НЕ ХОДИТЕ С ЛОДКАМИ В МЕТРО

 

Случай со мной сегодня приключился.
Пошла я, значит, покупать лодку. Обычную, ПВХ-шную, 16 кг весит, всего ничего.
Ну, думаю, до метро и от него как-нибудь дотащу, своя ноша не тянет, а в метро с комфортом доеду.
Оформила, оплатила, подводит меня продавец к огромному тюку, из него две палки торчат, и спрашивает - вы на машине? Нет, говорю сквозь зубы, поднять помогите. Загрузилась, потопала. Скользко, народ шарахается. А мне бы только до метро донести, а там уж как-нибудь. Жетончики заранее купила, в руке держу. В двери стеклянные еле пролезла, палки цепляются, мешают.
Подхожу к турникету, сую жетон, его выплевывает, опять сую. 
Пока была занята, материализовался контролер - низзя, говорит, груз крупногабаритный, оплатить надобно. А деньги в кошельке, кошелек в сумке, сумка на плече. А на другом плече - ЛОДКА. Поставлю - не подниму. Да и обидно уже за нашего брата стало.
Неа, говорю, нет денег, так пойду.
Контролер цитирует мне правила, выискала где-то огроменную линейку, рюкзак измеряет.
Тут подоспела еще одна контролерша. Ехай, говорит, наземным транспортом. А не ходют они к нам, наземные-то.  Да и не влезть мне в маршрутку, даже если дойду. А время идет, лодка на плече какая-то уж очень тяжелая становится.
Ну, думаю, была ни была, кидаю жетон и вставляюсь в турникет. Контролер нажимает какую-то кнопку, стальные челюсти срабатывают и заклиниваются мной. Удивительно, но лодка проходит.
Что тут началось! Одна кричит - Милиция! Кидается куда-то звонить. Вторая встает на пути, руки в стороны - не пущу, кричит. И вообще, ЧТО ЭТО ВЫ ВЕЗЕТЕ? Народ шарахается. Пру напролом, благо не дюймовочка, да и рюкзак веса добавляет. Мрачно отодвигаю ее в сторону. И тут вижу приближающийся поезд.
Как я бежала! Перепрыгивая через ступеньки, ощущая за собой погоню, не чувствуя веса, влетаю в вагон, двери закрываются. Немая сцена.
На каждой остановке ожидаю людей в форме. Народ в вагоне недобро косится, отодвигаясь подальше. Я их понимаю. Взгляд у меня злой, волосы растрепаны, да еще что-то непонятное в сумке. Или паранойя уже. На выходе два человека милицейской наружности долго провожали меня взглядом, какая-то бабулька что-то вякнула, и никто не придержал дверь.
Было ощущение, что я террорист, и везу рюкзак тротила. 
Мораль - не ходите с лодками в метро. 

ЮЛИЯ ПЕРЕПЕЛКИНА, Нижний Новгород

 

 

 


Другие статьи